Читать книгу - "Детский нейрохирург. Без права на ошибку: о том, кто спасает жизни маленьких пациентов - Джей Джаямохан"

Они работают по принципу стоянки такси – берутся за следующее подвернувшееся им дело, независимо от того, на какой стороне придется выступать. Я делаю точно так же. Защита, обвинение, родственники – для меня нет никакой разницы. Нельзя становиться предвзятым, отстаивая позицию того, кто меня нанял. Я говорю себе, что должен заниматься тем, чему учился. Я – детский нейрохирург. Это моя специализация – придерживаться фактов. Не мне толковать закон. Тем не менее – а вдруг?

Все эти переживания и сомнения в собственной правоте подрывают изнутри, но мне не следует забывать, что стоит на кону, как для обвинения, так и для маленькой жертвы. Сложно представить, насколько тяжело приходится ни в чем не повинным родителям попасть под подозрение, которым даже не дали времени и возможности оплакать своего ребенка или позаботиться о нем.

12

Не попробуешь – не узнаешь

В детской нейрохирургии мы никогда сразу не прощаемся с нашими пациентами навсегда. Любой, кто попадает к нам, обычно возвращается в течение полугода-года на обследование. Неважно, с какой проблемой поступают пациенты или в каком состоянии нас покидают, – могут пройти годы, прежде чем они перестанут быть нашими пациентами.

То, что мы исправили нарушение в одном месте, вовсе не значит, что симптомы заболевания не проявятся где-то еще в организме.

Некоторые проблемы с мозгом образуются за один день. Другие развиваются годами, прежде чем ставится окончательный диагноз.

Часто, когда у меня нет операций, я занимаюсь пациентами в амбулаторной клинике или в стационаре. За год дети могут измениться до неузнаваемости. Каждый раз, заходя в приемную и называя имя пациента, я понятия не имею, кто встанет: милая девочка с косичками, которую я принимал в прошлом году, вдруг предстает передо мной с броским макияжем, да еще и наряженная готом. Она все такая же прелестная, только теперь я не могу ей об этом сказать!

В теории каждая проводимая нами операция призвана улучшить положение пациента либо по крайней мере предотвратить ухудшение его состояния. Любое хирургическое вмешательство связано с огромным риском. Я никогда не провожу операции, если нет осязаемых шансов на успех. По правде говоря, мы можем сделать все правильно в операционной, добиться всех поставленных целей, однако все равно не будем знать, успешно ли прошла операция, пока пациент не очнется. И даже после этого могут пройти дни, недели и даже месяцы, прежде чем улучшения окончательно дадут о себе знать. Или осложнения. Должен признаться, не всегда все складывается хорошо. Не всем суждено одержать над болезнью легкую победу.

Приемный день. Я уже просмотрел список пациентов, которые должны прийти на ежегодный осмотр. Большинство из них были изначально моими пациентами, и их лица я хорошо помню. Других оперировали мои коллеги. Я понятия не имею, как они выглядят. Мне всегда не терпится с познакомится с новыми пациентами.

– Клэр? – выкрикиваю я в заполненную приемную. – Клэр Беннетт?

Вернемся на три месяца назад. Ко мне направил эту девочку педиатр, диагностировавший ей заболевание под названием мальформация Киари, при котором ткани задней части основания мозга опускаются в позвоночный канал[61]. Пациентке было семь, когда я впервые ее увидел, и она была само очарование.

Мальформация Киари может не вызывать у больного каких-либо симптомов, но порой патология приводит к чудовищным последствиям. Когда спинной мозг сдавливается, могут наблюдаться нарушения функций ног и рук, проблемы с чувством равновесия, боль или странные ощущения в конечностях, а также снижение мышечной силы, что становится заметно даже при ходьбе по ровной поверхности. Кроме того, может отразиться на нервах, ведущих к нижней части лица, в результате чего появляются проблемы с пережевыванием или проглатыванием пищи, речью и даже зрением.

Клэр появилась на свет с легкой формой детского церебрального паралича (ДЦП), выражавшемся в слабости левой половины тела.

Судьба между тем сыграла с Клэр злую шутку. Девочка росла, испытывая проблемы с ходьбой и моторикой кистей, и ее родители и врачи все списывали на ДЦП, так как это его типичные симптомы. Лишь к шести-семи годам стало очевидно, что у Клэр наблюдаются проблемы в обеих половинах тела, а не только в ослабленной ДЦП левой половине, так что кто-то решил сделать ей томографию. Врачи ожидали увидеть новые проблемы в мозге, вызванные ДЦП, но вместо этого обнаружили дефект краниовертебрального перехода – границы между головным и спинным мозгом.

К тому моменту, когда Клэр направили ко мне, ее состояние еще больше ухудшилось: девочка с трудом управляла руками, испытывала огромные трудности при ходьбе, и ее постоянно мучали головные боли. Согласно медкарте, с пациенткой все было в порядке, однако ей постепенно становилось хуже. Именно с этим вопросом, как я сказал Клэр и ее родителям, нам и предстояло разобраться.

– Думаю, нам придется оперировать, – сообщил я всем троим.

– Вы сможете все исправить, доктор Джей? – спросила Клэр.

– Возможно, – ответил я. – Но прежде всего нам необходимо остановить развитие твоей болезни.

Я объяснил, что со временем расстройство функций организма может усугубиться. В подобном случае операция проводится с целью не допустить дальнейшего прогрессирования болезни. Мы говорим пациентам: «Мы не можем вернуть то, что уже было утрачено. Но мы можем защитить функции, которые у вас еще остались».

В душе, правда, я надеялся на большее. Способность организма к восстановлению порой поражает. Я бы не удивился, если бы в течение нескольких месяцев начали возвращаться моторные функции. По сравнению с другими больницами мы зачастую проводим операции на более ранней стадии, и ряду пациентов удается вернуть некоторые из утраченных функций. Но все-таки это лишь приятный бонус, и мы не в силах предугадать, кто именно из пациентов пойдет на поправку, так что об этом я родственникам не сообщаю – было бы несправедливо принимать решение, основываясь на потенциально несбыточных надеждах.

Существуют разные способы лечения пациентов с мальформацией Киари. Подобно любому хирургическому вмешательству, они несут в себе определенные риски. В данном случае речь идет о возможном инсульте и параличе, проблемах с дыханием и глотанием, менингите, смерти, а также вероятности того, что операция никак не поможет и потребуется ее повторить, – все это я объяснил Клэр и ее родителям, но они все равно дали добро. Чаще всего при мальформации Киари помогает операция по декомпрессии спинного мозга[62] – ее и было принято решение провести. Под дебютный альбом группы Stone Roses[63] с одноименным названием я удалил небольшой участок кости в черепе Клэр и еще один – в верхней части ее позвоночника. Я